Согласитесь сегодня воспоминания очевидцев той далекой эпохи для нас на вес золота. Пусть не все сохранилось в памяти 90-летнего ветерана, но детская память весьма избирательна. Итак, знакомьтесь — Геннадий Рудь!
Он родился в простой семье. Рано познал сиротство. Отец умер в 30-летнем возрасте. Воспитывала мать, секретарь-машинистка, да еще бабушка, у которой с мамой и сестрой проживали на улице им. 3-го Интернационала (ныне ул. Ленина), напротив средней школы №10. Понятно, что Геннадий больше времени проводил с ними.
Он окончил школу-семилетку и пошел работать учеником механика на 9-ю швейную фабрику, располагавшуюся в помещении бывшей гостиницы Семенова на углу проспекта Красной Армии и ул. Ленина. Днем — работа, вечером — учеба. После окончания Азово-Черноморского аграрного института работал на разных должностях. 36 лет Геннадий Степанович руководил республиканской базой пестицидов, которая снабжала удобрениями весь наш регион. Мне приходилось встречаться с ним как с руководителем. Но этот уникальный человек никогда не рассказывал о детстве, проведенном в оккупации. Да и не принято это было раньше.
Подробнее с его воспоминаниями вы можете познакомиться, просмотрев десятый фильм из цикла «Живые истории», посвященный 220-й годовщине нашего города.
Сегодня мы также обратимся к воспоминаниям освободителей, опубликованных в разные годы в городских газетах.
Могилы возле школы
— Мы тогда жили напротив школы № 10 по улице 3-го Интернационала (ныне ул.Ленина). – рассказывает Геннадий Рудь. — Из окон дома, который сохранился и поныне (правда, там сейчас живут другие люди), виден был школьный двор и все происходящее в нем.
В школе с началом войны разместился военный госпиталь. Город бомбили, но ни одна бомба не попала в здание школы.
Помню, незадолго до прихода фашистов в городе стали строить баррикады и рыть противотанковые рвы. Для строительства баррикад разбирали каменные заборы. В городе и сейчас кое-где сохранились такие заборы, сложенные из камня «на сухую», т.е. без раствора. Женщины и старшие ребята ходили рыть окопы на окраине города. Город, как мог, готовился к обороне. Потом стали слышны взрывы. Это подрывали шахты и заводы.
Раненых из госпиталя вывезли. Когда в город вошли оккупанты, они в пустующем здании разместили военнопленных красноармейцев, опутав всю территорию школы колючей проволокой.
Какое-то время немцы отдавали бойцов местным жителям, если те утверждали, что это их родные. Помню, как одна женщина указала на солдата и сказала, что это ее муж и его отпустили. Но вскоре это прекратилось.
Помню, было много раненых, которых никто не лечил. От голода, холода и болезней военнопленные стали умирать. Хоронили их в огромных ямах рядом со школой. Тела их товарищи по плену под надзором фашистов сбрасывали в эти ямы. Когда одна яма наполнилась, рядом вырыли другую, и все повторилось вновь.
Потом, когда места не стало, перед зданием школы вырыли большую траншею и хоронили мертвых в ней. После освобождения города траншею вскрыли и перезахоронили погибших в братской могиле на кладбище.
— Я единственный живой свидетель зверств фашистов в этом лагере военнопленных. Больше уже никого не осталось в живых, все умерли, – говорит он.
Воспоминания освободителей
Публикация из газеты «Сталинское знамя» от 8 апреля 1943 года.
Слушайте, боевые друзья!
Письмо бойцам и командирам Южного фронта.
Товарищи бойцы и командиры! Мы давно шагаем по дорогам войны. Мы видели много горя нашего народа.Мы шли через города, села, превращенные немцами в пепелище. В наших ушах звучат голоса наших советских людей.
Мы стоим у открытого ствола шахты имени Л. Красина. Этот широкий вертикальный шурф, уходящий на 105 метров в землю, почти до половины завален трупами советских людей. Их здесь более трех с половиной тысяч. На бетонированных стенах, на обломках труб сохранились многочисленные следы злодеяний, которые совершались здесь ежедневно на протяжении шести месяцев.
Вот висит окровавленное детское одеяльце, в которое мать заворачивала своего младенца. На крюке – полу-иссохший труп женщины, обрывки одежды, детские галоши, прошитая пулями шапка. И всюду — кровь, кровь, кровь.
Рассказы местных жителей полностью восстанавливают картину того, что творилось здесь.
Ежедневно (а иногда по 2-3 раза в день) к стволу шахты подъезжала закрытая черная машина с очередными жертвами гестапо.
За какие же «преступления» бросали наших людей в эту страшную могилу?
Работница шахты Антонина Захаровна Сапельникова вслух сказала: «Скоро придут наши». Об этом стало известно гестапо. Женщину арестовали и казнили. Ее четырнадцатилетний сын поклялся: «Отомщу за мать, убью немца». Слова его дошли до гестапо. Мальчика вместе с восемнадцатилетней сестрой и 80-летней бабушкой — матерью Антонины Сапельниковой — бросили в ствол шахты.
Так гитлеровцы истребляли целые семьи рабочих-горняков вплоть до грудных детей.
Работницу Надежду Грушенкову привезли на шахту вместе с пятимесячным ребенком. Немецкий жандарм вырвал из рук матери ребенка, размозжил ему голову о камень и бросил вниз. Мать с отчаянным криком бросилась вслед за ребенком.
Боевые друзья! Узнав об этих потрясающих гитлеровских злодеяниях, мы не можем молчать. Наши сердца переполнены гневом. Месть, беспощадная месть стала целью всей нашей жизни. Ожесточим же свое сердце, товарищи! Пусть гнев к немецким извергам всегда клокочет в груди каждого советского воина! Пусть рука бойца-мстителя не знает усталости и пощады.
Старшие сержанты И.П. Колгинов, А.С. Бондарь, красноармейцы Г.П. Гапоненко, П.А. Свистула, А.Ф. Бондаренко, военфельдшер С.А. Неврова.
Отходя из города, фашисты минировали и взрывали различные объекты, одним из которых был лагерь советских военнопленных, расположенный в школе №5. На момент освобождения в нем еще оставалось около 200 больных тифом пленных солдат и офицеров. Неизбежный взрыв предотвратил со своими саперами замполит саперного батальона майор Маслов.
С. Новиков, заместитель председателя Исторического совета администрации города Шахты
Загрузка ...