— Как вы думаете, ей холодно? У нее ноги ледяные просто, бегал на рынок, купил Маше носки шерстяные. Надеть?
Пожимаем плечами. Маше 70 лет, она уже два месяца лежит в отделении паллиативной помощи. Помочь ей ничем нельзя, можно только облегчить страдания последних дней. Врачи сказали, что пациентка уже в агональном состоянии и ее муж об этом знает, но Сергей Петрович, ветеран Великой Отечественной войны, будто бы не слышал приговор медиков.
— Вы просто будьте рядом с ней, это самое важное, — пытаюсь сказать что-то внятное, вспомнив, что я медицинский психолог.
— Маша 20 лет назад ослепла. Диабет. С тех пор я постоянно вожу ее в туалет, на прогулки, шагу без меня сделать не может. Мы вместе почти полвека. А я, когда молодой был, думал, то ли на Машке жениться, то ли на Нюре из соседнего дома. Не ошибся, хорошо мы прожили жизнь, жаль, что детей нет.
Все это время я и мой приятель, режиссер и сын известного человека Иван Шахназаров, сидели молча. Сергей Петрович говорил быстро и крепко держал жену за руку. Пришли санитары из морга, он отпустил ее руку и замолчал, а потом вдруг начал копаться в прикроватной тумбочке. «Вот, возьмите», — сказал он и протянул два банана.
Так я впервые, после медицинского университета, попал в отделение паллиативной помощи, где оказываются неизлечимо больные и проводят там, чаще всего, остаток своих дней. Иван Шахназаров, узнав о моем намерении пойти работать в это отделение, попросил взять его с собой, чтобы подумать о новом фильме. Кино о паллиативе он так и не снял, а я остался в этом отделении и работаю там уже пять лет. Первый год я не понимал, как люди, которых шесть лет в медицинском университете учили спасать, привыкают к мысли, что синдром спасателя им не пригодится. Я раз от разу, общаясь с пациентами, сам сталкивался с собственным страхом смерти, мне становилось все интереснее, как же я сам буду умирать: быстро или долго и мучительно? А если мучительно, то кто облегчит мои страдания? Философ Ницше тонко подметил: «Только почувствовав вкус смерти на губах, человек позволяет себе жить».
Отделение паллиативной помощи у одних вызывает ужас, у других интерес — как там работают люди, каждый день видящие смерти. Многим моим коллегам стоит хотя бы пару дней провести в откровенных беседах у кровати умирающего. А если еще и молодого, твоего ровесника, тут уж кризис внутри не даст зачерстветь душой. Такая шоковая профилактика эмоционального выгорания. Она нужна, как спасительная пилюля, и моим коллегам из Ростовской области.
Судьба свела меня с врачом-онкологом, хирургом, заместителем главврача по клинико-экспертной работе Городской поликлиники №7 Ростова-на-Дону, главным внештатным специалистом паллиативной помощи министерства здравоохранения Ростовской области Мариной Абрамянц не так давно. Мой близкий человек в Ростовской области заболел онкологией, за пару месяцев полная сил 50-летняя женщина превратилась в лежачую больную, которая постоянно корчится и кричит то ли от адских болей, то ли от тошноты, то ли от страха.
Терапевт, приехав к пациентке на дом, была непреклонна: «Все лечение у онколога». Доехать к онкологу больная уже не могла, состояние ухудшалось. Я обратился к министру здравоохранения Ростовской области Юрию Кобзеву, он поручил разобраться в ситуации Марине Абрамянц, как главному специалисту по паллиативной помощи на Дону. Больную госпитализировали. Пациентке промыли желудок, остановили внутреннее кровотечение, обезболили; она умерла в реанимации, а хотела на руках у дочери. Но что лучше: умирать в муках дома или в больнице? А может быть, попробовать разбудить эмпатию у этого онколога, терапевта, и тогда человек будет адекватно обезболен, ему назначат противорвотные, успокоительные, и он сможет уйти из жизни так, как того хочет? С этой целью мы планируем запустить обучающий цикл по онкопсихологии для донских врачей паллиативной помощи; может быть, после этого и врач задастся вопросом: как будет умирать он сам и кто подаст ему последний стакан воды.
Загрузка ...