Просмотров: 2 202

Интервью Преосвященнейшего Симона, епископа Шахтинского и Миллеровского ко Дню Победы.

— Владыка, позвольте вам первый вопрос задать, как говорится, из сегодняшнего дня в день вчерашний. Говоря о подвиге русского народа в Великой Отечественной войне, последнее время все чаще можно слышать о вкладе в дело победы Русской Православной Церкви. Но мы же знаем, что в Советском Союзе Церковь была гонима. Как же она участвовала, и каким был ее вклад?

— Церковь в Советском Союзе была не просто гонима… В последние предвоенные годы она была почти истреблена. Но это – с точки зрения внешнего по отношению к Церкви человека. В действительности Церковь просто переместилась в ГУЛАГ, а вне ГУЛАГа пребывала в своеобразном духовном подполье, не теряя своей благодатной силы. Гонения необыкновенно укрепили веру, свидетельством чего были не прекращавшиеся епископские хиротонии и рукоположения священников. Другим свидетельством духовной мощи гонимой Церкви стали десятки тысяч мучеников за веру, среди которых были самые разные люди: от престарелых митрополитов до простых крестьян.

Апостол Павел любил повторять слова: «Сила Божия в немощи совершается» (2 Кор. 12,9). И эта Божия сила помогла Церкви сплотить народ в борьбе с нацистским агрессором, убедила народ, что защита Отечества является духовным подвигом и исполнением заповеди Божией.

При этом Церковь не обольщалась восстановлением приходов на оккупированных территориях, обещаниями Гитлера предоставить ей какие-то льготы и преференции. Уже в первый день войны Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий (Старгородский) обратился с призывом к верующему народу пожертвовать всем для защиты своей страны.

Заметим, что Сталин, этот «вождь, отец и учитель», перепуганный катастрофой первых дней войны, осмелился обратиться к своему народу только на десятый день после её начала. И очень многие из тех, что слушали его речь в прямом радиоэфире, навсегда запомнили клацанье зубов о стакан с водой от волнения, которое не удавалось скрыть никаким усилием воли. А вот голос митрополита Сергия звучал уверенно и ровно. Последние слова его обращения были наполнены неколебимой верой: «Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует победу».

Призыв Первоиерарха Церкви был услышан. Молитва верующих спасла страну, помогла одержать великую победу. Шелуха антицерковной пропаганды осыпалась очень быстро. На фронте и в тылу люди вспоминали о своей утраченной вере, в пограничной ситуации между жизнью и смертью солдаты и офицеры приносили обеты посвятить оставшуюся часть жизни Богу. И многие десятилетия после окончания Великой Отечественной войны в наших приходах служили священники, пришедшие в духовные семинарии буквально с полей сражений.

Жёны, матери солдат, простые люди приносили в храмы последние деньги, жертвуя их на покупку оружия. Нужно помнить, как бедно жили люди до войны, чтобы оценить размер этих пожертвований. Ленинградская епархия в условиях блокады собрала и внесла в Фонд обороны более трёх миллионов рублей. Восемь миллионов рублей, собранные Церковью даже в тех областях, где не было ни одного действующего прихода, были употреблены на создание танковой колонны «Дмитрий Донской», состоящей из сорока танков. На средства верующих была создана авиационная эскадрилья «Александр Невский».

— Победа – это результат великого подвига народа. Став Отечественной, война пробудила национальное чувство и солидарность. Какие глубинные причины, духовные причины, лежат в основе сплочения огромного народа перед лицом внешнего врага?

— Несмотря на всю атеистическую и антицерковную пропаганду, население Советского Союза в большей своей части было воспитано на христианских нравственных ценностях. Официальная идеология их хитрым образом использовала. Например, евангельская заповедь о любви к ближнему, традиционная для чувства христианина забота о «всех труждающихся и обремененных» была словесной шелухой замаскирована под идею пролетарской солидарности, пролетарского интернационализма. С этой точки зрения немецкий нацизм представлялся абсолютным сатанинским злом. Причем, если в предвоенные годы советская пропаганда не особенно старалась об этом говорить – вера Сталина в действенность пакта о ненападении, экономическое сотрудничество с Германией, – то уже в первый год войны народы Советского Союза столкнулись с этим дьявольским злом непосредственно. Поэтому главной духовной причиной солидарности народа в борьбе с врагом является христианское нравственное чувство.

Вторым фактором, безусловно, является историческая память, которую не успело вытравить советское образование. Не будем забывать, что, например, А.В. Суворов, в интерпретации раннесоветских учебников истории был, прежде всего, классовый враг, подавивший народное восстание Пугачёва. О русских благоверных князьях, отстоявших национальный суверенитет в борьбе с Золотой Ордой, не вспоминали вообще. Всё это, скрывавшееся в недрах генетической памяти народа, в годы войны стало актуальным. Об этом говорил 22 июня 1941 г. митрополит Сергий. Об этом вспомнил Сталин, учредивший ордена Суворова, Кутузова, Нахимова… Национальное чувство, патриотизм перестали казаться историческими пережитками.

— Как Вы думаете, стала ли война – эта великая беда – поводом к покаянию и возвращению народа к вере?

— Поводом для возвращения к вере, безусловно, стала. С конца 1943 г. началось возрождение приходов и епархиальной жизни. Открывавшиеся храмы были переполнены молящимся народом. Возвращались из лагерей выжившие священники и архиереи. Возрождались духовные школы. Открывались монастыри. Конечно, этот процесс проходил в условиях жесткого контроля со стороны репрессивных органов, многое запрещалось, но духовный подъём был налицо.

Разумеется, КПСС не могла мириться с существованием такой мощной альтернативной общественной силой, как Церковь. Поэтому уже в конце 1950-х годов началась новая волна репрессий по отношению к Церкви. Очень злобная в начале: с разорением монастырей, закрытием духовных семинарий, сносом храмов, тюремными заключениями отдельных архиереев и священников, с изъятием и помещением в детские дома детей из верующих семей. И вялотекущая, как и все процессы в эпоху Брежнева…

Но вот поводом к покаянию, как личному, так и общественному война, к сожалению, не стала. Ни Сталин, и никто из его подручных не покаялся в своих преступлениях… Советская власть до самого бесславного своего конца оставалась безбожной. Наверное, именно поэтому верующий народ с какой-то безжизненной покорностью принял хрущевские гонения на Церковь, легко согласился с её униженным состоянием. Подлинного, глубокого общественного покаяния не произошло и в последующее время. Ни в эпоху перестройки, ни позже этого случилось. Появились, правда, какие-то маргинальные призывы к покаянию перед последним императором и его семьёй, но во всём этом чувствовался вкус нестерпимой фальши. За отступление от веры, за жизнь «по лжи», за малодушие и трусость народ в целом (я не говорю об отдельных людях, а их немало), наш народ так и не покаялся. И в этом, на мой взгляд, заключается главная причина нашей разъединённости, духовной расслабленности, невозможности не только достичь, но даже поставить перед собой какие-то общественно значимые цели.

– Владыка, общеизвестно и понятно, что память о войне, которая унесла такое колоссальное количество жертв, крайне важно сохранить. Но у нынешнего поколения уже почти нет в живых родственников, которые могли бы что-то рассказать. Как Вы полагаете, в каких формах мы имеем возможность «транслировать» эту память для молодого поколения?

 

— Здесь очень велико значение культуры. Давайте задумаемся, почему для нас жива, например, память о войне 1812 года? Я уверен, что, главным образом, за счёт двух произведений русской литературы. Одно из них очень небольшое – стихотворение «Бородино», а другое – это грандиозная эпопея – роман «Война и мир». О Пугачёве мы знаем из «Капитанской дочки». А вот о Крымской войне мы помним гораздо меньше, потому что «Севастопольских рассказов» Л.Н. Толстого оказалось явно недостаточно. А о Первой мировой войне мы не помним почти ничего. Это в Европе был Олдингтон, Хемингуэй, Ремарк, – а у нас разве что «Август четырнадцатого» А.И. Солженицына, да и он не сравним с «Войной и миром».

Но в отношении памяти о Великой Отечественной войне мы можем быть совершенно спокойны. У нас существует великая литература о войне. Стихотворение-молитва К. Симонова «Жди меня», его же пронзительное стихотворение «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины» и роман «Живые и мёртвые». У нас есть «Василий Тёркин» и «Я убит подо Ржевом» Александра Твардовского. У нас есть повести Василя Быкова и Константина Воробьёва, великий роман «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева.

Другие формы сохранения памяти о Великой Отечественной войне подсказывает сама жизнь. Всенародная акция «Бессмертный полк» прошла в прошлом году не только в больших городах, но и в самых маленьких сёлах. Молодежь принимала в ней самой активное участие. Особенно ценным является то, что это движение возникло самобытно без всякого административного ресурса. Мне кажется, оно имеет большую перспективу, лишь бы оно не было загублено привычной для нас псевдопатриотической трескотнёй, политикой, партийной пропагандой….

— Как Вы думаете, может ли история воспитывать человека в духовно-нравственном плане?

— Отдельного человека, конечно, может. Достоверное знание истории своего народа, страны со всеми не всегда благовидными подробностями и тёмными фактами – это и есть основа живого национального чувства и патриотизма. Мы не можем гордиться, например, эпохой дворцовых переворотов XVIII века или бесчеловечной коллективизацией в ХХ столетии, но мы можем гордиться народом, который смог преодолеть последствия этих чудовищных исторических ошибок, смог сохранить свои духовные силы, своё лицо, своё национальное достоинство.

Беда в том, что не каждый хочет учиться… Поэтому говорить на каком-то более высоком структурном уровне об уроках истории очень непросто. Отдельным общественным группам, народам и целым странам, к сожалению, свойственно неоднократно наступать на одни и те же грабли…

— Сейчас на государственном уровне развивается программа патриотического воспитания молодёжи, в школах вводятся соответствующие занятия. Как Вы думаете, есть ли риск в том, что дети и подростки, видя такой «внешний», «обязательный» подход, могут весьма поверхностно усвоить уроки истории? Каким, по Вашему мнению, должно быть подлинное патриотическое воспитание?

— Хорошо известно, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями… Любое доброе начинание, если его начинают внедрять, как картошку при императрице Екатерине Великой, приносит мало пользы. Ну, а у детей и подростков любая обязаловка вызывает отвращение и чувство протеста. К тому же молодежь прекрасно чувствует фальшь, которая мгновенно обесценивает самые высокие понятия. Здесь было бы уместно вспомнить судьбу Советского Союза. Никакие комсомольские собрания, никакие политзанятия, никакие заклинания партийных идеологов не помогли сохранить страну.

Ни в коем случае нельзя вводить каких-то особых уроков патриотизма или пресловутых «духовных скреп». Все это даст скорее обратный эффект и обернется насмешками над тем, над чем смеяться никак нельзя.

Мне кажется, что воспитание патриотизма нужно начинать с другого. В годы моего детства была очень популярна почти забытая сейчас песня «С чего начинается Родина?». В песне Родина начиналась с картинки в букваре, с найденной в шкафу старой отцовской будёновки, с песни матери и проселочной дороги…. Мне кажется, что воспитание любви к Отечеству нужно начинать с семейного, местного материала. Это – поисковая работа, исследование истории своей семьи, это работа по благоустройству исторических и природных памятников. И, конечно, воспитание патриотизма немыслимо без воспитания чувств вообще…

Значительно легче работать с верующими детьми. Ведь для нас великие патриоты прошлого: преподобный Сергий, митрополит Алексий, патриарх Гермоген, князь Александр Невский – не просто исторические герои, но, в первую очередь, святые Православной Церкви, с которыми можно установить живую молитвенную связь, которые слышат наши молитвы и помогают нам в нашей обычной жизни. Поэтому уроки Православной культуры это и одновременно уроки патриотизма.

— Расскажите, как в Шахтинской епархии празднуют День Победы, как поддерживают ветеранов?

— Непосредственных участников войны осталось очень немного, ведь мало кто доживает до девяноста лет. Правда, рядом с нами живут приравненные к участникам Великой Отечественной войны люди, подавлявшие подпольное националистическое движение на Западной Украине, малолетние труженики тыла, подростки, помогавшие партизанам, малолетние узники гитлеровских концлагерей… Живы ещё, слава Богу, те, кого мы называем «детьми войны». Жизнь они прожили, как правило, очень тяжелую. Только в последние годы у них появились приличные пенсии и какие-то значимые льготы. Некоторые из них очень одиноки, кто-то живёт в домах для престарелых… Конечно, наши прихожане их не забывают. И это не разовые, приуроченные к празднику Победы акции, а постоянная повседневная помощь…

Но главная задача Церкви – молиться за усопших. За всех погибших, за всех невинно замученных, умерших от ран и болезней… Война не только героическое, но и очень грязное дело. Убийство остается грехом, даже если его совершает солдат, защищающий свой народ. Долг Церкви молиться о прощении этого греха. Церковь, ведь, молится о прощении грехов даже прославленных святых. Тем более, нуждаются в молитве не святые, хотя и положившие жизнь за своё Отечество люди. Князь Димитрий Донской после Куликовской установил особый день повиновения павших воинов. Это Димитриевская родительская суббота.

9 мая праздник Победы – тоже особый день поминовения павших воинов. В этот день во всех храмах Русской Православной Церкви совершаются заупокойные литургии и панихиды. Служатся панихиды и на кладбищах, и у памятников погибшим. Верующий человек знает, насколько это важно.

Беседовал пресс-секретарь Шахтинской епархии Илья Шарков